Устала. Она дико устала.
Может от того, что ее побила жизнь...
Или от того, что наскоро заштопанные дыры в сердце грозят снова открыться.
Или может она устала их все время зашивать.
Или может потому, что стекшую тушь приходится часто смывать.
Или от того, что бои с пустыми так утомительны, а еще не высохший маникюр размазывается о рукоять Хайнеко.
Может она устала от того, что от нее всегда чего-то ждут. Чего-то неимоверного. Какой-то искры или может поддержки...
Да, она так захотела. Решительно расставила приоритеты и отшвырнула себя в сторону, поставив на первое место своих близких.
Да, она решила жертвовать своей жизнью, отрывать живые клочки от своей души и отдавать их другим, улыбаться через силу, смеяться, и всегда приходить на помощь.
Она так решила. Это ее выбор, при первом же слове плевать на свою жгучую боль, разносящуюся по венам, и безуспешно пытаться остановить и закрыть ток крови, несущий боль и сжигающий безысходность по телу.
Это ее выбор. Терпеть боль от разрывающихся органов, медленно растягивающихся и отрывающихся жил.
Молчать когда изрезанны органы и хлещет кровь.
Ее выбор,молчать и не показывать никому боли.
Она решила, наплевать на себя и жертвовать всем.
Она поплатилась за это.
Хрупкая и слабая Рангику-сан. Пытающаяся спрятать пятна алой крови, серые разводы от слез, следы от ножниц и ожогов на белоснежном полотне ее полу-прозрачной души.
Она решила прятать за маской шрамы от режущих осколков слез.
Она сама захотела штопать неосязаемыми нитями крови тряпичное и истерзанное сердце.
И все, что ей остается - заглушать боль стремительно текущую по венам...
Закрывать и зажимать вены разноцветными браслетами...

Тонкие нити обвили мне шею.
И я шевелиться даже не смею.
Черные нити пробили трахею.
Провода предрассудков меня не жалеют.
Перечить им-плохая затея.

Тысяча вольт нещадного тока.
Лунного света прямая дорога.
Лживого краба,горю в паутине.
Провода обвивают,кровь лихо стынет.

Хруст костей и скрежет металла.
Была храбрость тут же пропала.
Провода пропускают желчи потоки.
В кожу впиваясь,сжирают всю плоть.

Не ищут гады обратной дороги.
Пришелся по вкусу названный гость.
А черные нити обвили мне шею.
И сыплется дождь из лука-порея.

Болото лягушек в пасти у змея.
А цапля двинулась,больше не рдеет.
И желтое море из стрехнина и клея,
Меня одурачить больше не смеет...

Порой мне кажется что я безжизненная кукла.
Без чувств, эмоций жизнь потухла.
Порой мне кажется, что я - фарфор.
И нити кто-то дергает, там, наверху,чуть выше гор.
А сердце лишь стальной мотор.
Ведь я молчу в моменты горя.
И улыбаюсь я, не чувствууя укора.
И только так могу, не подругому.
Мне выжгли так лицо, без выбора иного
Одели в яркие одежды,
Оставив без единой жизненой надежды.
И что? я-кукла. Я-фарфор. Не жив.
Кусок я глины, хоть и так красив.
Порой от горя я крошу себе места, где были б вены.
Но тут же пришивают клеем мне замену.
Вдруг:хлоп. Удар,и дырка на лице.
Еще один - и прорезают меня спицы.
Я выбрался из чертовой темницы.
Но я не идеален вед уже.
И в мусорке лежу, на зимней стуже
Использован, забыт, куда же хуже..
Но знаете, теперь я улыбаюсь...
Я чувствую, и больше я не опасаюсь.
Теперь я жив, хоть так и не красив.
И верю что найдут меня такого,
Полюбят, настоящего, хоть сломанного и простого

Я спрятала мечту в сундук,
Чтоб даром не пропала.
И я мечту ту в землю закопала,
Чтоб она в руки людям не попала.
Моя мечта там в сундуке пропала.
Мой светлый лучик твердого закала.

Я спрятала мечту в сундук,
Чтоб даром не пропала.
И где хранится он, я так и не узнала.
А мы с мечтою разного закала!
Ведь я - слаба, из мягкого металла.
Мечта-она куда прочнее стали.

Моя звезда, что с неба там упала.
Мой лучик светлый, я тебя искала.
Моя мечта, что я отвоевала.
Я тебя прячу, чтоб от дождя не затухала.
И положу в сундук, чтоб даром не пропала...

Эти роли не для нас.
Мы влюбились? Не сейчас.
Сломался маски каркас.
Влюбленные-роль не для нас.

Эти роли не для нас.
Есть много других,среди серых масс.
Мы не примеряли лживых масок.
Эти роли в жизни-не для нас.

Эти роли не для нас.
Мы не любим. Просто класс.
Потерялись мы сейчас.
Среди множесто жизни трасс.

Эти роли не для нас.
Это так больно-любить.
Развалился мой каркас.
Это так просто-убить.

Этот запах. Запах тысячи мертвых жизней.
Этот запах слез, луж крови и пороха смесь.
Этот запах-память, что других все обидней.
Запах газовых камер, концлагеря номер шесть.

А эти стены, что познали крики и смерти.
Стены пропитанные жизнью детей.
Эти стены видели все. Уж поверьте.
Стены- могильные плиты сотен людей.

А эти двери - что не пропускали смердей.
Что открывались когда все уже были мертвы.
Эти двери помнят слезы многих младенцев,детей.
Эти двери-мертвенно бледной синевы.

Эти окна, заделанные или с решеткой.
Окна, что ломались под ором и криком.
Окна-порталы в мир тихой и кроткой.
Могли бы они, забыли бы все мигом.

Этот город - концлагерь. Воронка, могила миллиардов людей.
Это город все помнит. Это памятник тех смертей.
Это город с запахом слез. Со стенами криков.
Что разносились тут же и угасали мигом.

До сих пор не пойму, почему так мне нужен.
Кричу, надрываюсь, а я ведь простужена.
До сих пор не пойму, почему так мне нужен,
Ведь я и так сильно жизнью контужена.
До сих пор не пойму, на кой ты мне сдался,
Хотя я и знала, когда на глаза мне попался.
До сих пор не пойму, на кой ты мне сдался,
И почему я поверила, когда ты мне клялся.
Хоть я и  влюбилась, оно того не стоит,
И плыла по воде, как без весел каноэ.
А чувство не сильно, совсем ведь простое,
Обычной узел в замысловатом покрое

Я не люблю осень. Осень это холод. Осенью мне тоскливо,одиноко и грустно. Внутри как будто все твердеет, и то теплое, мягкое что согревало душу покрывается ледяной пленкой тоски и скуки. И как будто-природа умирает вместе с тобой. Как будто ты ничего не чувствуешь, потому-что внутри все затвердело, но эта твердь доставляет неимоверную тоску. Превращая, белоснежное,почти серебристое полотно души, в истерзанный,грязный и изорванный, серого цвета, кусок мокрой тряпки.
Очень больно, когда это тряпка-твоя душа. Давно измученная и почти прозрачная, изрезанная и сожженная, покрытая разводами от слез и пятнами немых криков.
Это больно и в тоже время как будто в тебя влили свинец и он тут же окаменел. Хочется кричать, но нечем. Плакать, а глаза сухие. Хочется кому-то рассказать, поделиться, но нельзя. Нельзя показывать настоящее, тем, кто видит в этом целый, разукрашенный, и неимоверно яркий холст. И наверно я лишь один знаю каких сил мне стоит поддерживать на этом холсте, на этой маске, на моем лице, те же яркие краски...

Зима еще хуже. Зиму я вообще терпеть не могу. Зима это холод. Холод, поверх той тверди что сделала осень. Зима куда больнее. Зимой затвердевшая, ноющая душа покрывается огромным слоем изморози. Ничего не щадящей и грубой. Как будто ты кусок охладевшего, синего от мороза и немого металла. Зима для меня, как удар ножом по сильно напряженной мышце: подло, больно и жестоко. Зимой мне очень холодно внутри...от того что холодно снаружи.
Зимой мои эмоции затупляются, а пальцы окоченевшие и синие, перестают чувствовать. Зимой мне больно от того что я не чувствую ничего. Мне больно от того что внутри затвердело и замерзло то, что ее могло принять мягкую форму. Мне больно от того я не чувствую ничего. Зима затупляет мои чувства, мою боль, грусть,смех,веселье, депрессии, причиняя боль другу, куда сильнее и страшнее. А при каждом касании этой тверди, мягкой мембраны души, заставляет и ее мерзнуть, покрываться коркой безчувственности и немой тоски.